Zur Haupt­na­vi­ga­ti­on sprin­gen [Alt]+[0] Zum Sei­ten­in­halt sprin­gen [Alt]+[1]

Klau­sur 1 Text


Каждое воскресенье я проводила с дочерью. Мы ездили в детский клуб «Санта-Фе» или на корабль «Викинг», ходили в цирк или смотрели спектакли. На этот раз мы ехали в уголок Дурова. Маша сидела на заднем сиденье и рассказывала последние школьные новости: Оля завела свой сайт в Интернете, Кате мама разрешает красить губы бесцветным блеском, Никита, к сожалению, очень тупой. Говоря про Никиту, Маша виновато улыбалась. Потому что была очень хорошо воспитана. Даже слишком. Я иногда думала, что в какой-то момент, когда надо было уже прекратить ее воспитывать, я этого не сделала. Иногда я всерьез размышляла о том, что хорошие манеры стали Машиным пленом, границами ее поведения и, что гораздо хуже, — ее сознания. Они выработали у нее кучу комплексов под названием: «нельзя», «не могу», «некрасиво», «невозможно». Что в сочетании с ее действительно добрым сердцем и отзывчивым характером делало ее особой весьма ограниченной. Я надеялась, что со временем это пройдет.

Маша похвасталась пятеркой по математике и признанием в любви от Прохорова, а потом с горечью в голосе рассказала, что учительница при всем классе высмеяла ее прическу.

—  А разве няня не заплела тебе с утра косы? — спросила я.

—  Заплела, конечно. Но на перемене Никита ударил меня портфелем, я погналась за ним и дала ему пеналом, потом упала, и одна резинка соскочила.

—  А учительница?

Маша опустила глаза и сказала тихо-тихо:

—  Она ругала меня. А все смеялись.

Я была так возмущена, что не заметила красного светофора. Хорошо, что гаишника не оказалось на месте.

Это была идея Сержа — отдать Машу в обычную спецанглийскую школу. Я предпочитала тогда Bri­tish School. Там бы наверняка мою дочь не унижали перед всем классом.

—  А почему ты не ушла? Почему ты стояла и слушала? — Я буквально кричала на Машу.

Она молчала. Я и сама знала, почему она не ушла. Потому что учительница была взрослая. А взрослых всегда слушают. Я резко остановила машину.

—  Выходи, — сказала я.

—  Куда? — Маша недоуменно оглянулась вокруг.

Мы были уже в центре Москвы. Я остановила машину напротив дворика консерватории. Снег падал крупными хлопьями и оседал на ресницах редких прохожих.

—  Выходи, — властно повторила я. — Встань посередине тротуара и закричи во весь голос.

—  Что закричать? — шепотом спросила Маша. Ее глаза наполнились ужасом.

—  Просто «а-а-а»! Но очень громко. Изо всех сил.

—  Я не смогу. — На ее глазах появились слезы.

—  Сможешь! — заорала я. — Должна смочь! Быстро! — я кричала на дочь так, что ей стало страшно. Но я не могла остановиться. Маша стояла на тротуаре и во все глаза смотрела на меня через лобовое стекло. Я открыла окно переднего пассажирского сиденья. Она подождала, когда оно опустится вниз до конца.

Ее первое слабое «а-а-а» было похоже на SOS в открытом океане.

—  Громче! — шепотом сказала я, и она прочитала это слово по моим губам

—  А-а-а! — закричала Маша, словно пробуя эту букву на вкус. — А-а-а!

Ужас в ее глазах сменился озорством, потом весельем и невероятным, огромным удивлением.

—  А-а-а! — кричала она что было сил, и небо не упало ей на голову, как она, вероятно, ожидала.

Прохожие шли мимо, особо не останавливаясь и лишь кидая короткие взгляды на хохочущую маленькую девчушку в розовой шапочке, орущую во все горло: «А-а-а!»

Так кричат пленники, вырвавшиеся на свободу.

—  Садись в машину. — Я поманила ее пальцем.

Но ей совсем не хотелось уходить с этого тротуара. Так полководцам жаль покидать поле битвы, которую они выиграли.

—  Хочешь, еще закричу? — предложила Маша, залезая на заднее сиденье.

—  Нет, не хочу.

Я довольно улыбалась, а раскрасневшаяся, гордая собой и невероятно счастливая Маша уже была готова на любые подвиги.

—  Ну что, в Уголок Дурова? Или поедем в ресторан, отпразднуем победу?

—  В ресторан! — радостно закричала моя дочь, а когда я уже развернула машину, спросила: — А какую победу?

—  Над собой.

По дороге мы заехали в магазин. Я купила Маше огромного розового медведя.

—  Миша и Маша, — радостно сказала она, устраивая его рядом с собой.

—  Мама, Маша и Миша, — поправила я. Она понимающе улыбнулась.

 
Оксана Робски "Ca­su­al" , гл. 15., конец
Wort­an­ga­ben  
Z.   3/66 уголок Дурова  (ein Thea­ter)
Z.   9 всерьез ernst­haft
Z. 10 плен hier: Ge­fäng­nis
Z. 12 сочетание Ver­bin­dung
Z. 13

отзывчивый

hilfs­be­reit
  ограниченный несвободный
Z. 18 плести косы Zöpfe flech­ten
Z. 20 резинка Haar­gum­mi
Z. 25 гаишник Ver­kehrs­po­li­zist
Z. 36 хлопья Flo­cken
Z. 43/56 за/орать schrei­en
Z. 45 лобовое стекло Wind­schutz­schei­be
Z. 51 озорство Über­mut
Z. 60 полководец Heer­füh­rer

 


Diese Seite als PDF [pdf] [85 KB]